Сегодня мы публикуем историю о человеческой дружбе. Женской дружбе, почти разрушенной. И чем? Спорами о том, что такое чистоты веры? Измеряется ли она, например, наличием или отсутствием ИНН? Неужели вопрос правильно повязанного платка и длины юбки может быть важнее веры и любви к Богу и человеку? Неужели правота без любви сделает нас чище и приблизит к Богу? Автор статьи отвечает на эти вопросы, не опираясь на Священное Писание. Она рассказывает о себе и своей подруге, о том, как Господь помог спасти дружбу, которую чуть не разрушили человеческие гордость и слабость.

Правота без любви

Перебирая недавно книги на полке, увидела спрятанную между ними открытку. Это когда-то давно подруга поздравляла меня с днем рождения. Десяток четверостиший, написанных мелким почерком. Плеснулась от этих убористых строчек такая любовь, что сердце сжалось. Тогда, десять лет назад, стихи прозвучали в ряду других поздравлений, и все. Сейчас я увидела: вот она сидит, сочиняет.

Подбирает фотографию, едет с ней к друзьям, чтобы отсканировали, впечатали в эту открытку мое изображение. Целое дело! Открытка простояла, затиснутая между книгами, десять лет, теперь она мне пересказывала забытые эпизоды нашей недолгой дружбы.

Вот подруга летит ко мне, больной, как будто почувствовав, что нужна очень, два часа делает массаж с какими-то снадобьями, в целебную силу которых очень верит сама. Вот она собирает меня на очень ответственный вечер, бежит домой, приносит серебряные сережки, которых только и не хватает для полного великолепия. Вот мы тихо стоим с ней у мироточивой иконы императора Николая, тогда еще не прославленного… В моем саду каждую весну распускаются желтые цветы купальницы, которую мы с ней привезли из леса, можжевельник, бывший маленькой веточкой, теперь разросся в огромную зеленую колонну, все ему удивляются. Это тоже она выкопала в лесочке у своей дачи. Папоротник вот еще – и он из того же леса.

Мы с ней вместе приходили к вере в те благословенные времена, когда повсюду открывались и восстанавливались храмы. Она журналистка с большим стажем, много лет работала на первом канале телевидения, ко времени нашего знакомства по болезни работу оставила и со всем жаром, со всей нерастраченной энергией погрузилась в постижение этой новой и неизвестной для нас стороны жизни. Духовные искания пронесли ее по множеству монастырей, она перезнакомилась едва ли не со всеми бывшими тогда известными старцами. Рассказывала мне, как кричала через толпу, осаждавшую отца Николая Гурьянова на острове Залит, свой вопрос, и различила вроде сквозь гомон голосов его тихий ответ. Ей непременно надо было знать волю Божию о себе, и она ее искала неустанно. Раньше носила экстравагантные наряды, теперь надела длинную юбку, платок, какие-то башмаки типа «прощай, молодость» и восхищалась – как же тепло и удобно. Все эти преображения сочетались еще с поиском, нахождением и преклонением перед каким-нибудь нетрадиционным методом лечения неизлечимых болезней, тоже граничащим с религиозностью, но уже другого плана.

Я, грешным делом, на все это раздражалась нередко, начинала с ней пылко спорить. «Ну что ты все ищешь! Что ты пытаешься отыскать? Мало тебе нашего храма, куда тебя все несет? Молись, исповедуйся...» У нее был удивительный голос – низкий, глуховатый и очень мягкий. Она его никогда не повышала, в отличие от меня. И вот тихо, без всякого раздражения, отвечала мне, отстаивая свою позицию. У меня взбултыхивались все взвеси, ударяли в голову, аргументов не хватало, одни междометия. А она опять в ответ – тихим глуховатым голосом, смиренная, только что приехавшая из монастыря…

Потом она нашла себе в духовники батюшку, про которого ходили как восторженные, так и настороженные мнения. Таксист, с которым я однажды туда ехала, спросил: «Это тот батюшка, который лечит?» «Лечит?» – удивилась я. «Ну, да, так говорят…» Потом узнала: ездят к нему на отчитку страждущие духовными и телесными болезнями. И даже образовалась вокруг батюшки небольшая община – женщины в черных одеждах, молодые, образованные. Многие так и жили возле храма, в построенных специально для этого помещениях. Земля вокруг храма обратилась в райский сад стараниями насельниц непонятного статуса. А собственный батюшкин домик рядом – в замечательно благоустроенном подворье. Со скотным двором и огородом.

Вскоре слышу – батюшку этого перевели в настоящий монастырь, духовные его чада устремились за ним, некоторые приняли постриг, а одну из них даже поставили настоятельницей возрождающейся обители. Подруга моя тоже стала ездить туда, хоть это была неблизкая дорога. Да и многие простые прихожанки, с детьми, на перекладных по выходным ехали в далекий район на службу – к своему батюшке. От подруги, когда она появлялась, слышала я разные апокалипсические речи – ИНН как раз в самом разгаре был, новые паспорта. «Ну вот, посмотри, мне эту бумагу с номером на работе выдали! – кричала я ей. – И что? Я перестала от этого быть христианкой?» Она что-то уклончиво отвечала своим глуховатым мягким голосом. Тут по телевизору прозвучало известное обращение отца Иоанна Крестьянкина, которое мы, помню, записали на диктофон и перепечатали в своем православном приложении под заголовком «Сыне, дай Мне твое сердце!» Она, прочитав, попросила тихо: «Можно, я отвезу газету батюшке?»

Она исчезала на какое-то время, а когда появлялась вновь, то сообщала новости: настоятельницу в монастыре сменили, батюшку перевели в другой район. Видно, какие-то серьезные нестроения были причиной этих перемещений.

Потом в ее жизни появился еще один монастырь, уже в другой области, и они ездили туда все с тем же батюшкой. Свой старый паспорт она так и не сменила на новый, как не приняла и ИНН. А потом и вовсе – забыла в поезде сумочку с документами – так у нее не стало никакого паспорта. И она продолжала жить без него.

Помню нашу с ней последнюю встречу. Она приехала ко мне, и мы с ней провели целые сутки вдвоем. Разговоры наши затянулись за полночь. И мы ни разу не поругались – какое-то очень мягкое душевное тепло обнимало нас.

«Я так и не вижу для себя никакого будущего, – сказала вдруг она. – Я не представляю, что будет дальше. И не знаю, что мне делать, какова же обо мне воля Божия… А ты – напиши детскую книжку, – неожиданно добавила она. – Сейчас очень мало новых книг для детей».

Мы вместе молились, читали правило к Причастию, утром были на литургии и причастились. Заканчивался Великий пост. А вскоре после Пасхи она погибла. Вместе с тем батюшкой и еще одной монахиней. Они были в монастыре, исповедовались, причастились Святых Христовых Таин и возвращались назад. И попали в автомобильную катастрофу, которая никому не оставила ни малейшего шанса. Они не далеко сумели отъехать от монастыря, и их похоронили в его ограде.

Я смотрю на открытку, исписанную мелким почерком, вся в теплом облаке любви, исходящей сейчас и извне, и из моей души, и думаю: и что такое были наши споры и разногласия по сравнению с этой любовью! Пред милостью Божией – прежде чем умереть, они сподобились причаститься Тела и Крови Христовых; пред лицом смерти – такой страшной и беспощадной – что есть все их метания, терзания и заблуждения! Прах и пыль. Как прах и пыль, наверное, разные другие – ладно бы, мирные дискуссии и философские споры, а то ведь столь язвительные и уничижительные выпады один против другого, и все вокруг якобы ради чистоты веры, как будто вышли к барьеру непримиримые враги, а не братья-христиане.

У Бога всего много, и Он сказал: «Любите друг друга!» А мы все продолжаем спорить и не соглашаться, и раздражаться, и воевать – в такой короткой жизни. И предметы наших разногласий чаще всего – ничтожны!

Почитаешь в блогах – и те христиане, и эти христиане. Одни считают себя правильными, а другие – еще правильнее. И вот они разругались на потеху тем, кто вообще ни во что не верит! Чтобы те сказали лишний раз: «Поглядите на этих “православнутых”! Они друг друга готовы разорвать на части!»

Эх!.. Лучше расскажу о другом. На днях была в соборе (вообще-то езжу в небольшой сельский храм на службы), и увидела: выходит из алтаря, в стихаре, сын моей погибшей подруги. И читает из Апостола. Он за эти годы уж набегался по полям Моавитским. Вот, теперь алтарник у батюшки. Помоги ему, Господи, спаси и сохрани. Вот бы мать порадовалась. Да и радуется, наверное, глядя...

Оценить:          

Рейтинг: 

Просмотров: (4694)

Уважаемый Гость! Чтобы оставить комментарий к данной статье, Вам необходимо зарегистрироваться.

ЗарегистрироватьсяСпасибо, позже

Комментарии: 0 Ответов: 0