«Жутчайшие ребята», или Как не поддаться гипнозу?
 Нашему сыну уже 4 месяца, колики постепенно ...
Я часто задумывалась над таким вопросами как: ...
 Интересная кошка, прочитал все, понравилось
Последний вопрос:
У меня очень серьезный случай с зубами...
Последние сообщения:
Отдых: На Сахалине много хороших экскурсий?
Главная » Здоровый Дух » Вера » «Жутчайшие ребята», или Как не поддаться гипнозу?

«Жутчайшие ребята», или Как не поддаться гипнозу?

Журналистка Марина Бирюкова в своей статье рассказывает о столкновении с гипнозом и практикой НЛП, о том, как встреча с гипнотизером Суриковым повлияла на ее жизнь и чем опасны подобного рода практики. Мы часто пытаемся проникнуть и понять то, что покрыто тайной. Тайны и загадки видятся нам не только вокруг, но и в самих себе. Забывая о том, что существует Бог и Его Церковь, мы обращаемся к людям – магам, колдунам и гипнотизерам. Обманываясь изначально, позже человек не только страдает, но и теряет свою свободу, поскольку контакты с миром магии и псевдо религии в сущности своей вовсе не созидательны, а разрушительны.

Поражение гипнотизера

Написать об этом я хотела давно. Но мне не хватало уверенности в том, что это сегодня кому-то нужно. Теперь эта уверенность есть.

Немало лет назад, в журналистской молодости, я ответила согласием на предложение Ирины – психолога и давнего моего товарища по студенческому стройотряду.

Ирина пыталась построить некий бизнес на платных семинарах по входившему в моду НЛП – нейролингвистическому программированию сознания. «Мы пригласили преподавателя из Новосибирска. Это необыкновенный человек. Он раскроет твои возможности. Это очень дорого, но для тебя будет бесплатно. Таких впечатлений ты нигде не получишь. Потом подготовишь публикацию, все прочитают…».

Саратовцам, пожелавшим получить необыкновенные впечатления и раскрыть собственные возможности, предстояло провести семь суток в закрытом режиме, в арендованном пансионате на 6-й, кажется, Дачной. На сон и личные потребности отводилось четыре-пять часов в сутки, а все остальное время мы подвергались весьма интенсивному и агрессивному воздействию.

«Преподаватель из Новосибирска» носил фамилию Суриков. Звали его, насколько я помню, Константином. Но имя это пребывало для обучаемых под запретом. Мы должны были называть гуру Гаем – таков был его псевдоним. Нам всем было также велено выбрать псевдонимы, отказаться на эти семь суток от своих имен и ни в коем случае никому по имени не представляться. Многим это сразу показалось занятным – чем-то вроде увлекательной игры. Теперь я понимаю: это было нужно для того, чтобы лишить нас защиты, состоящей в жизненном опыте, в наработанных понятиях, мнениях, убеждениях каждого человека – в том, что ему дорого, что он сам готов защищать, в чем он до сей поры находил опору и надежду.

Суриков был по образованию врач-психиатр, но изучал, судя по всему, отнюдь не только психиатрию и даже не только это самое НЛП. Ему нельзя было отказать в весьма неординарных способностях и волевых качествах. О его амбициях мне рассказала потом та самая Ирина, психолог, вовремя, кстати, разорвавшая с ним связи: «Он говорил мне, что покорит мир – и в это нетрудно было поверить».

В отличие от многих нынешних «учителей-просветителей», Суриков не проповедовал суррогатного христианства. Напротив, он весьма резко и брутально требовал от своих учеников отказа от веры в Бога: «Кто здесь верит в Бога? Я предлагаю вам выпрыгнуть из окна– пусть этот ваш всевышний подхватит вас и мягко опустит на землю». Не знаю, отдавал ли он при этом себе отчет в том, что практически повторяет формулу искушения Христа сатаной, запечатленную Евангелием.

Суриков, он же Гай, обрушивал на наши головы гремучую смесь из ницшеанства, Кастаньеды, все тома которого проштудировал, и новейших разработок НЛП. Его лекции были продуманы очень хорошо – наивное, непросвещенное сознание втягивалось в них, как в гибельный водоворот. Перед нами вставал фантасмагорический мир – мир, в котором не было, по выражению нашего гуру, «ничего плохого и ничего хорошего», а также «ничего более важного, чем что-либо другое». Иными словами – не было иерархии ценностей и не было понятия о добре и зле. В этом мире отсутствовала также истина: «Что бы мы ни говорили – все это в любую минуту может оказаться ложью». Как и положено настоящему гуру, Суриков-Гай был со своими учениками суров. Любое непослушание или небрежение каралось грубым, беспощадным высмеиванием, унижением, оскорблением. В Сурикове было нечто, просто раздавливающее людей – здоровенные мужики боялись его, как первоклашки боятся строгого учителя, и совершенно не стыдились этого страха, сходу признавая, что «Гай – совсем не такой человек, как мы».

Но главную опасность представляло не это. Новосибирский психиатр был обучен очень сильному гипнозу. Его методы совершенно не были похожи на дилетантское: «сцепите руки над головой – и вот, вы не можете их расцепить». Слушавшие Сурикова люди погружались в состояние, на первых порах напоминавшее приятный сон – слушателю казалось, что он просто начинает дремать от усталости. Но это был, как я теперь понимаю, не сон, а идеально управляемое состояние психики. Сопротивляться этому воздействию было невероятно трудно – напомню, что мы были ослаблены недостатком сна. Но я сопротивлялась и не давала гипнотизеру погрузить себя в «это» – в то, что не имело для меня названия. Гордиться здесь нечем. Я была крайне незрелым, не определившимся человеком, я представляла собою непонятно что, не всегда находила в себе силы на корректировку поведения. И только сам Господь мог вложить в меня то, что никогда не дало бы мне стать адептом Сурикова. Я была далека от Церкви, но имела уже начатки христианского сознания, и ни за что не согласилась бы обходиться без Бога. Все мое существо говорило завоевателю «нет». Почему такой защиты не оказалось у других – не знаю. Помню Лену, молодую женщину-врача – она говорила мне, что только познакомившись с Гаем, начала по-настоящему жить, а раньше – «коптила небо». Помню Таисию Петровну, пожилую учительницу, выросшую в детдомах и не нашедшую счастья во взрослой жизни: она рыдала как помешанная и сквозь эти рыдания благодарила Гая, называя его своим счастьем. В сорокалетних мужчинах проявлялись застарелые комплексы недостатка мужественности — им казалось, что именно Гай сделает их настоящими, «крутыми».

Когда наш гуру впадал в обличительный пафос – «вы черви – я даю вам крылья, но вы предпочитаете ползать в своем навозе…» – становилось особенно ясно, что он актерствует.

«Митрополит Антоний обращается к каждому из нас прямо и искренне, от всего сердца, – лихорадочно размышляла я, вспоминая маленькую синюю книжку проповедей Сурожского архипастыря, – а этот играет и как бы не удостаивает нас того, чтобы быть прямым и искренним с нами».

Профессиональный долг – увидеть все до конца! – не давал мне уйти из этого пансионата, что неплохо было бы сделать – в целях сохранения здоровья. На мою беду, Суриков положил на меня глаз, выделив из общей массы – я показалась ему интересным, перспективным объектом. Он втягивал меня в агрессивные диалоги, оборачивавшиеся колоссальным стрессом. Ведь, имея, по милости Божией, духовную защиту, я совсем не имела защиты психологической. А мои слабости и комплексы Суриков видел превосходно.

В последние сутки суриковского «семинара», совсем уже лишенные сна, мне стало худо. На недомогание от какой-то физической болезни это походило меньше всего. Описать это состояние трудно – для него просто нет слов в человеческом языке. Немногое, что я могу отразить словесно – страшная лихорадка, чувство страха и беспомощности. Окружающее воспринималось фрагментарно – будто передо мною стоит экран, и на нем появляются чьи-то руки, чье-то лицо, какие-то предметы, откуда-то доносится чей-то голос.

До сих пор не понимаю, как я добралась до дома. Помню, что спала – ровно сутки. А проснувшись и сориентировавшись во времени, поняла, что не знаю, как жить дальше. Все, чем я жила ранее, казалось растоптанным.

Православие в моем тогдашнем мире если и присутствовало, то только в виде двух-трех книжек упомянутого выше владыки Антония; главным же для меня была поэзия. В те минуты мне казалось, что я никогда уже не смогу ни читать стихов, ни писать их. Это было едва ли не первое, что я ощутила.

Прошу прощения за смысловой перепад: среди моих любимых поэтов нет Иосифа Бродского. С моей точки зрения, он чужд той русской поэтической традиции, которой я питалась сызмала. Однако именно Бродскому суждено было в те часы если не спасти (я, собственно, не погибала, чтоб меня спасать), то, по крайней мере, выручить меня из малопонятной и крайне затруднительной ситуации. На моем столе лежал его двухтомник; я раскрыла наугад и прочитала:

Когда снег заметает море, и скрип сосны
Оставляет в воздухе след, глубже, чем санный полоз…

Я услышала скрип сосны и поняла, что поэзия существует по-прежнему. Значит, мой мир жив. Доктор из Новосибирска не завоевал его и не уничтожил.

Никакой публикации я, конечно, не подготовила. Отвергая суриковскую идеологию в своей душе, я совершенно не была готова публично с нею полемизировать – у меня не было для этого ни знаний, ни опыта, ни уверенности.

Через несколько месяцев, шагая по улице, я увидела Сурикова: это была очередная его саратовская гастроль. Я решила бегло поздороваться и пройти мимо; но через минуту поняла, что сибирский гуру сменил маршрут и преследует меня. Вскоре он заслонил мне дорогу и спросил, как у меня теперь дела, то есть чем, с моей точки зрения, продолжилось, как повлияло на мою дальнейшую жизнь наше с ним знакомство. Еще через минуту асфальт под моими ногами дрогнул, дома поплыли куда-то в сторону, а перед глазами осталось только лицо Сурикова с напряженными, недобро суженными глазами. Однако, по милости Божией, я произнесла то, что должна была произнести: «Я отвергаю Вас; то, что Вы делаете, то, чему Вы пытались нас учить – дурное, злое дело».

Для Сурикова это было стрессом! Он пытался продолжить диалог, переключить мое внимание: «Ты ведь вроде в газете работаешь? Что там пишут про Белое Братство? Чем кончился этот процесс в Киеве? А ты не думаешь, что этот твой всевышний – он мог специально привести тебя ко мне?».

Потом он оставил меня, сказав на прощанье «спасибо». За полученный урок или просто за откровенность – не ведаю. Больше я ничего не слышала – ни про этого человека, ни про его последователей. Мира, по крайней мере, он с той поры не завоевал, и это уже хорошо. Однако…
Когда моя подруга Ольга стала ходить на занятия в какую-то школу йоги, я не придала этому особого значения. Когда же она рассказала мне, каких теперь видит демонов – «ты не поверишь, совершенно отчетливо. Жутчайшие ребята! Нет, это не галлюцинация», – я поняла, что ничем уже не помогу.

Люди, будьте осторожны. Берегите себя!

Автор: Марина Бирюкова
По материалам: Samaryanka.in.ua
Добавить в Facebook Добавить в Twitter Добавить в Яндекс-закладки Добавить в Вконтакте Добавить в Мой мир
Оценить:          
Рейтинг: 
Просмотров: (4981)

Уважаемый Гость! Чтобы оставить комментарий к данной статье, Вам необходимо зарегистрироваться.

ЗарегистрироватьсяСпасибо, позже

Комментарии: 0 Ответов: 0

Комментарии



Copyright © 2003 -    www.ARTofCare.ru
Копирование материалов или их фрагментов разрешается только в случае указания прямой
активной ссылки на страницу сайта Artofcare.ru с исходным текстом.
Пользовательское соглашение (Политика конфиденциальности)